– Не шкодь! – произнес воевода ласково.

– Съем, съе-ем!!!

Воевода впечатал кулак в бледную челюсть, откуда полетели в траву осколки зубов. Колдун зашипел котом рассерженным и нацелился когтями в лицо. Воевода перехватил кисть одной рукой, а второй сломал черные ножи.

– А теперь – как ты.

Пинок подбросил мертвяка в воздух. Хлопотун промял землю, но ловко выскочил из ямы. Пламя в его глазах приутихло, на могучего смертного он глядел настороженно.

Буслай увидел, как шевельнулся Лют, и бросился на помощь. Хлопотун проводил глазами легкую добычу и синей лентой языка облизал губы. Но сперва надо было разделаться с великаном.

Лют с трудом, прижимая ладони к животу, поднялся. Буслай поддержал его заботливо.

– Что за напасть? – прохрипел Лют.

– Хозяин говорит, что хлопотун.

Лют, превозмогая боль, пошарил в разбитой телеге и выпрямился с обломком оси в руках:

– Стрый, это хлопотун.

Стрый молча пошел на колдуна. Тот, зачуяв неладное, метнулся в сторону. Уйти не дал железный хват пальцев на плече. Воевода отмахнулся от зажившей руки, поднял в воздух тело мертвяка, с хрустом сложил пополам – затылок уткнулся в пятки. Неприятно сломанное тело мелькнуло в воздухе и упало под ноги Люту. Гридень взмахнул тележной осью, и шея колдуна хрустнула.

Буслай посмотрел на сложенного хлопотуна, по сердцу царапнул страх.

– Он мертв? Дай-ка еще раз стукну.

Лют посмотрел в погасшие глаза мертвяка и покачал головой:

– Нельзя. От повторного удара оживет.

Буслай сплюнул:

– Вот гадость!

Стрый подошел вразвалочку, с усмешкой протянул меч и топор:

– Ваше?

Гридни, не поднимая глаз, забрали оружие. Воевода понимающе хохотнул. Стрый взглянул на освещенный проем двери с двумя фигурами:

– Савка, помоги Ждану лошадей поймать, пока его по кустам не затаскали.

Отрок на негнущихся ногах сбежал с крыльца, мельком глянул на хлопотуна – лицо стало белее снега. Ждан нашелся в кустах, руки его намертво вцепились в повод, рядом обеспокоенно фыркала лошадь. Савка поспешно перехватил узду – и в ухо лошадке полились ласковые слова.

Ждан шевельнулся в кустах и прохрипел измятым горлом:

– Спасибо, друг.

– Да ну тебя, – отмахнулся Савка. – С тобой ничё не стрясется, а бедная животина умом тронется. Хватит валяться, остальных коней ловить надо.

Ждан изможденно простонал.

Стрый оглянулся на гридней: ошеломлены – особенно Лют, бывалый боец – но постепенно отходят от схватки. Воевода повернулся к хозяину:

– Здрав будь, мил человек. Хватит на крыльце стоять, подойди, не обидим.

Нежелан робко подошел к воеводе. Оно понятно – головой едва до груди достает, а вширь раза в три у2же. Бросил взгляд на сложенного хлопотуна, передернул худыми плечами и сказал робко:

– Благодарствую, восторжествовала Правда. Хоть и запоздало.

– Что сами не побили? – спросил воевода хмуро. – Аль не знаете, как надо?

Нежелан вздохнул. В его глазах блеснуло лунное серебро.

– Знать-то знали, да как к нему подойти? Вон и твои могутные воины не сладили, куда уж простой деревенщине.

– Ладно, – буркнул Стрый благодушно, – пошли в хату, утром дела доделаем.

Витязей услал на помощь отрокам, а сам подхватил под мышку хлопотуна. Нежелан засеменил за ним к дому.

Глава восьмая

В избе устраивались долго. Гридни охали при каждом движении, поэтому отроки подогрели воды для целебного взвара. Хозяин любезно дал берестяные ковшики. Стрый ехидно поглядывал на витязей, что процеживали питье, как ослы негодную воду. Отроки примостились на лавке, взгляды их притягивал сложенный в углу хлопотун.

Буслай допил взвар, осмотрел кольчугу и, увидев порванные кольца, выдохнул разочарованно:

– Крепок, скотина!

Лют кивнул с кислой миной.

Стрый глянул на лицо хозяина, странно безбородое, без намека на щетину. Если бы не брови, то можно было заподозрить в нем ведьмака.

– Прости, что беспокоим.

Хозяин отмахнулся, заговорил часто, как дробь ливня по крыше:

– Что вы, добрые люди, это я вам по гроб жизни обязан, да и селяне тоже. Благодарю, что от напасти спасли.

Он понурил голову и опустил уголки губ:

– Правда, мне от этого не легче. Не хлопотун, так селяне прибьют.

Стрый спросил с интересом:

– Почто так?

– Бедовик я. Беды постоянно притягиваю, а стоит кому оказаться рядом, так и к ним липнет горе. Деревенские уверены, что колдун из-за меня явился.

Воевода хмыкнул:

– Сам как думаешь?

Хозяин вздохнул горестно, махнул рукой.

Буслай выслушал болтовню бедовика, пригладил ладонью усы-подкову, пряча усмешку. Лют безучастно прикрыл глаза и мерно засопел. Ждан переглянулся с Савкой. В глазах отроков мелькнул страх, даже дыхание задержали: мало ли что вдохнут в бедовом жилище!

С мягким шорохом опустив на лавку железную рубашку, Буслай сладко повел плечами и спросил, давя зевоту:

– Хозяин, как тебя… Нежелан, найдется что постелить?

Бедовик истово закивал и кинулся в угол, к ларю. Крышка открылась с противным скрипом. Стрый сделал знак отрокам, и те с опаской помогли достать мягкие шкуры. После Ждан отправился за дверью, кое-как пристроил в проеме – осталась щелища в пол-ладони.

Нежелан хотел уступить печь воеводе, но могучан возлег на полу, заполнив полгорницы. Витязи улеглись на лавках, хозяин – на печи, отроки – неподалеку от Стрыя.

Лучины гасли – в темноте слабо тлели красные огоньки не крупнее обрезка ногтя. Гости наполнили избу мерным сапом, лишь на печи беспокойно шуршали одеялами, да отроки, клацая зубами, вглядывались до рези в глазах в угол с мертвым хлопотуном и зажимали в кулаках обереги.

Грохот ударов в ставни прозвучал противно, гнусно. Благостная дрема исчезла, как наледь под потоком кипятка. Нежелан распахнул глаза, с испугом посмотрел на вооруженных людей, стоящих посреди избы.

– Отворяй, собака!

Нежелан ощутил твердый взгляд трех оружных мужчин, сполз с печи. Отроки воинственно сжимали дубинки, выдвинув челюсти до упора. В избе сумрачно, края окон проткнуты бледными лучами, труп колдуна в углу похож на тюк тряпок. Отроки глянули на скрюченного хлопотуна, опустили руки и передернули плечами.

Стрый обратился к хозяину:

– Ты пойдешь первым или нам разогнать мужичье?

Нежелан вздохнул, мотнул головой:

– Не надо, а то кинутся с перепугу, а вы порубите.

Бедовик приоделся, проскрипел половицами и легким толчком опрокинул дверь. Нежелан шагнул на улицу.

Гомон стих на миг, бедовик поздоровался с «добрыми людьми», затем толпа взорвалась бранью:

– Хватай его!

– Бей душегуба!

– Прошка, иди домой!

В проем ворвался испуганный вскрик Нежелана, сочные хряски дреколья по телу. Толпа приветила боль криками радости.

– Он приютил нас, надо помочь, – сказал Лют встревоженно.

Буслай заметил ехидно:

– А хлопотуна кто приголубил?

– Он на нас напал, себя защищали, не его, – возразил Лют.

Стрый сказал командным тоном:

– Лют, Буслай.

Гридни отложили оружие, отроки со вздохами разочарования расстались с булавами и подались вслед за витязями к двери.

Деревенщина не сразу заметила пришлых. Сперва они не обращали внимания на падающих, неотрывно глядя на окровавленное лицо Нежелана. Затем вместо беспомощного бедовика появился бородач с дубинкой, лихо швыряющий мужиков, ему ловко помогал муж с усами подковой.

Толпа на миг опешила, попятилась, опустила колья.

– Кто вы? – спросили самые сообразительные.

Пока гридни думали, как ответить половчее, селянин с разбитым носом поднялся с земли и яростно высморкался красными соплями. Налитыми кровью глазами он с ненавистью пробуравил пришлых:

– Что стоите, дурни? Ублюдок вызвал подмогу из Пекла! Бей их!

Толпа в едином порыве бросилась на чужаков, с протяжным свистом рассекая воздух кольями. Гридни завертелись, как белки у ограбленных медведем кладовых, ныряли под удары, булавами отшибали колья, впечатывали их в оскаленные хари.