– Я понимаю, ваше высочество, это очень разумный подход. Я готов ручаться за него, но приму любое ваше предложение.

– Поставьте его в Любек. Пускай наладит беспрерывную работу верфей. Мне будет вполне достаточно этого доказательства.

– Прекрасно, – он улыбнулся. – Я могу увидеть вашего юриста?

– Конечно. Мой наставник Гюнтер фон Криббе с радостью проводит вас к нему, – Гюнтер встал с невысокого табурета, на котором сидел за моим креслом, оставаясь практически невидимым, во всяком случае, ни Наумов, ни герцог его не заметили до того момента, пока он не поднялся. Поклонившись, Криббе дождался, когда герцог поднимется со своего кресла, и только после этого направился к двери. – Да, я думаю, что вы должны знать, корабль, на котором вы приплыли сюда, остается в порте Киля. Пушки «Екатерины» способны остудить множество горячих голов. И он в вашем распоряжении, если понадобиться куда-то поехать морским путем.

– Это будет очень кстати, ваше высочество, – герцог некоторое время стоял возле стола, задумчиво глядя на меня, затем медленно произнес. – Если честно, я думал, что вы оставите управлять делами герцогства второго вашего дядю Георга.

– Ну что вы, – я жестко усмехнулся. – У него скоро состоится медовый месяц. Вы спрашивали про ее высочество принцессу Луизу. Оказывается, они с дядей Георгом просто безумно любят друг друга и теперь, когда ее жених так нелепо погиб под клыками кабана, я не вижу смысла препятствовать их счастью. Но, поскольку мы сейчас в трауре, то церемония будет скромной. Но, я предложу молодым поехать со мной в Петербург, где ее величество обязательно в их честь организует замечательный праздник.

– Меня радует такая… хм… трогательная забота о счастье Прусской принцессы… – герцог кашлянул. Ну хорошо, что не подавился. Я так и думал, что он способен оценить некоторую иронию, а именно пребывание сестры Фридриха при дворе Елизаветы.

Они вышли, и я почувствовал, как улыбка сползает с моего лица. Проведя ладонью здоровой руки по лбу, я вперил взгляд в Наумова, который за все время произнес от силы десяток слов.

– Рассказывай. – И я откинулся на спинку кресла, приготовившись слушать о том, что на самом деле произошло в Любеке.

Глава 19

Соскочив с коня, я подошел к Перроне, который в этот момент тыкал пальцем в план и пытался объяснить тупо смотрящему на него работяге, что тот должен сделать.

– Это точно сработает? – спросил я его, разглядывая самые настоящие ливневки, через которые вода, да и не только вода, должна была попасть в канал, который затем соединялся под землей в более широкий, и так до тех пор, пока не открывался через шлюзовую… даже не знаю, через шлюзовую пещеру в море. В момент отлива перекрывающие шлюз створки открывались и содержимое выплескивалось наружу.

– Должно, – молодой инженер нервно сжал план, сминая его при этом. – Хотя, если дежурный совершит ошибку и откроет створы в момент прилива, то вода вполне может рвануть обратно.

– Да это было бы вполне логичным последствием подобной безалаберности, но вы же в ней не были бы виноваты. Я вот иногда мечтаю, что однажды кто-нибудь изобретет механизм, который сам будет открывать шлюз в нужное время, тогда последствия от действий криворукого прислужника можно будет полностью исключить.

– Ну вы и сказали, ваше высочество, – Перроне улыбнулся. – Это надо же так придумать, механизм, который будет сам знать, что наступает прибой, и сам открывает створки.

– Ну вот такой я мечтатель, – подул ветер и мне пришлось одной рукой удерживать шляпу, в то время, как моя вторая рука все еще лежала в своем подобие люльки. Я уже мог ею понемногу двигать, и даже надевать камзол, а для этого пришлось распороть у парочки камзолов рукава и сделать вставки, чтобы они стали шире, потому что ждать, когда мне сошьют новый, я был не намерен. Пора уже было выезжать, если я хотел добраться до Петербурга до того момента, как дороги станут непроходимы из-за осенней слякоти. – Кстати, что вы решили насчет моего предложения?

– Я не был никогда в России и слабо представляю, с чем именно мы предлагаете мне иметь дело, – Перроне принялся распрямлять измятый план. – Однако, могу предположить, что Петербург – это город, гораздо крупнее Киля…

– Он не крупнее Парижа, а ведь вы следили за чистотой улиц Парижа, – я попытался его ободрить, но Перроне лишь вздохнул.

– Это не совсем так. Мастер поручал мне только пригороды, которые мало чем отличались от Киля. В по-настоящему большом городе я плохо представляю себе, что можно сделать. нужно учитывать абсолютно все: и свойства почвы, и глубину, и даже те же приливы-отливы…

– Не переживайте, в Петербургской Академии наук вот прямо сейчас сидит, и я подозреваю, что ни черта не делает еще один парижанин, как раз-таки помешанный на ветрах, приливах и почвах. Думаю, что вы вполне сможете составить приличный тандем для решения поставленных задач. А еще у меня есть инженер практик, которому я тоже поручил довольно непростую задачу по благоустройству поместья. Очень обширного поместья, да, очень. Вам понравится, я просто уверен в этом.

– Но, я не могу уехать отсюда, не завершив то, ради чего меня наняли, это будет не честно, по отношению к жителям города.

– Господин Перроне, я же не прошу вас все бросить и ехать со мной, – на этот раз вздохнул я. Мне вообще понравилось, что он заботится о выполнении предыдущего контракта, прежде чем хвататься за новый, который, что уж говорить гораздо выгодней нынешнего. – Более того, Киль тоже мой город, и я был бы крайне разочарован, если бы вы все здесь бросили и поехали за большей выгодой. Как только закончите, то сразу же и собирайтесь в дорогу, если конечно решитесь. Все-таки большие города, большие территории, это сложно, в конце концов, я пойму, если в итоге вы откажетесь.

Не дожидаясь ответа, я подошел к коню и Федотов помог мне взобраться в седло. Я покосился на денщика, а ведь он из дворян будет и ни словом, ни полсловом даже не намекает, что иногда выполняемая им работа как бы не слишком подходит для дворянина. Надо, значит, надо, хоть в седло закинуть, хоть сапоги начистить и обуть помочь. Хорошо еще, что воспитывать меня перестал, а то мне Криббе с Шелиным за глаза хватает.

Я только тронул поводья, как ко мне подъехал Криббе.

– Все выполнено, ваше высочество. Корабль с юристом отправился в Петербург, а герцог Бекский уехал прямиков в Мюнхен к императору Карлу. Наумов выделил ему для солидности роту гвардейцев, – он замолчал, на что я только хмыкнул. Ну конечно же для солидности ему гвардейцев выделили, конечно. А еще для того, чтобы герцога ностальгия не замучила, и он к своему бывшему уже патрону Фридриху не рванул. Слишком уж крепкие это были связи, но мы с Пруссией пока не воюем, так что измены с этой стороны ждать не приходится. Ключевое слово «пока». Вот только герцог действительно серьезно болен, а его сын не столь завязан на Фридриха. Более того, поговаривают, что тезку он своего, мягко говоря, недолюбливает. И у него есть на это все основания. Я тронул поводья и прекрасно обученный конь, тут же пошел неспешным шагом в направлении замка. Нужно еще проследить за сборами, потому что завтра утром мы уезжаем.

– Рассказывай, – приказал я, пристально глядя на Наумова.

– Да и рассказывать-то особо не о чем, – Игнат задумался. – Когда мы прибыли, все уже закончилось. Что произошло на охоте, не знаю, не видел и гадать тоже не хочется. Был ли это кабан или другой охотник, то мне неведомо. Тела дядюшки вашего я тоже не видел, уже схоронили его, когда мы в Любек вошли. Так что ничего не могу сказать про то, как он отдал Богу душу, упокой ее Господи, – и он перекрестился. В этом жесте не было ничего наигранного, он действительно просил Бога помиловать грешную душу Адольфа, хотя, если бы обстоятельства сложились несколько иначе, он сам бы ее к престолу Господню и отправил бы. Было ли это странно? Поначалу для меня, циничного обывателя своего времени, да. А потом привык, даже сам начал постепенно проникаться этой странной традицией прощать врагов своих, посмертно, правда, но все же. Для того же Криббе это было также удивительно, и мы вначале не отличались в своем немом изумлении друг от друга. Что, кстати, никак не противоречило моему здешнему происхождению, наоборот, вроде бы даже подчеркивало его.