– Я решил, – думай быстрее, на тебя сейчас четыре человека смотрят, а ты все-таки герцог и вообще высочество, – что плачу за все один золотой, – я принял решение, надеюсь, что не пожалею о нем.

Криббе с очень серьезным видом кивнул, забрал свою книгу и надел треуголку.

– Я полностью в вашем распоряжении. Куда идти? – Румберг хмыкнул и распахнул перед ним дверь, выходя следом. Я же смотрел, как торговец заворачивает мои покупки в какую-то тряпицу, не переставая размышлять о том, а не встрял ли я куда на этот раз с размаху, да с головой?

Глава 5

– Ангард! – я поднял рапиру, потому что Гюнтер решил, что обучение необходимо начинать именно с рапиры, хоть и тренировочной, чтобы руки привыкли к весу. Руки, потому что сам Криббе любил технику, с использованием даги. Занятия продолжались уже пару часов, после того, как он мне подробно объяснил устройство рапиры и показал несколько приемов на своем примере. Двигался он легко и стремительно, а его движения действительно чем-то напоминали замысловатый смертоносный танец. Это было красиво, завораживающе и появлялась сильная мотивация научиться двигаться хотя бы похоже на учителя. – Стоп! – опустить клинок и встать расслабленно. – Салют! – взмах тяжеленой металлической палкой, которая почему-то называется тренировочной рапирой. Поприветствуем соперника, как же без этого? Мы же в галантном веке живем. – Ангард! – снова стойка и понимание, что рука дрожит, а вместе с ней дрожит рапира. Все-таки слишком большая нагрузка для первого раза, особенно для совершенно нетренированных мышц. – Аппель, – шаг вперед и наши рапиры скрещиваются. – Ангаже! – клинок перемещается в другую плоскость, при этом работает только кисть и за этим Криббе очень тщательно следит. – Батман и рипост, – кончик рапиры уходит вниз, скользя по клинку противника, сразу же после того, как они столкнулись. Только завершив движение до конца, я передал рапиру своему невольному учителю, с облегчением выдыхая.

– В общем-то неплохо, – он кивнул каким-то своим мыслям. – Техника совершенно не отработана, но это поправимо. Более всего меня радует, что вы схватываете на лету, ваше высочество. Мне не нужно было повторять больше двух раз то, что хотелось до вас донести.

– Благодарю, господин Криббе, это было весьма поучительно, – я наклонил голову, чтобы выразить свое почтение. Он действительно оказался мастером своего дела. И за эти несколько часов научил меня вполне прилично держать рапиру и даже показал пару уколов, которые мы сейчас отрабатывали на практике. Объяснял он очень просто и доступно, во всяком случае, я понял смысл, и думаю, что смогу разобраться по тем книгам, которые он мне посоветовал. Конечно, без учителя все будет продвигаться не слишком быстро и, боюсь, не вполне удачно, но, на ошибках учатся. К тому же, подозреваю, что Елизавета не будет экономить на племяннике и найдет мне приличных учителей.

– Вам нужно практиковаться, ваше высочество, без постоянной практике даже мои сегодняшние скромные усилия пропадут, и окажется, что вы напрасно выбросили деньги, практически на ветер, – Криббе усмехнулся, и принялся разглядывать комнату. Вроде бы урок окончился, и он должен был уходить, но мне почему-то хотелось его еще ненадолго задержать. Он никогда не знал герцога и не переносил на меня негативный опыт общения с ним. Как оказалось, для меня это очень много значит.

– Не составите мне компанию за ужином? – я вспомнил, что он говорил, будто денег на этот самый ужин у него сегодня нет, а я, точнее, Корф не обеднеет, если еще одного мужика накормит.

– С удовольствием, – он улыбнулся и бросил на стул тяжелый, но малофункцональный плащ, который уже принялся надевать. – Я слышал, что здешняя кухня вполне на уровне.

– Смотря о каком уровне идет речь, – я пожал плечами. – Румберг, – я обратился к слуге, который в последнее время находился со мной практически неотлучно. Не знаю, с чем связаны подобные предостережения с его стороны, но он, если и отлучался по делам, то очень быстро возвращался, или не уходил, пока в комнату не заходил Крамер, Корф или Бастиан. Довольно странное поведение, учитывая, что, после посещения королевского дворца, я абсолютно уверен, что мне ничего не угрожает. – Распорядись принести ужин. Мне, как я уже говорил, господину Криббе… ну, не знаю, сам посмотри, главное, чтобы было вкусно и сытно.

– Хорошо, ваше высочество, – Румберг поклонился и вышел из комнаты, бросив подозрительный взгляд на Гюнтера.

– Что вы имели в виду, когда говорили, что вам «как оговорено»? – Криббе сел за стол. Никакого пиетета к моему герцогству он не испытывал, и я не понимаю, он ведет себя так вызывающе, чтобы поддержать имидж, или просто мудак по жизни?

– Мой желудок в последнее время многое не переваривает, – уклончиво ответил я, подходя к окну. Ветер стихал, и, как я слышал, когда проходил по обеденному залу внизу, путешественники, застрявшие здесь, уже начали потихоньку разъезжаться. Если погода к вечеру не испортится, то утром можно попробовать покинуть Берлин.

– Бывает, помню я как-то тоже животом мучился. Отвратительное ощущение, – я покосился на Криббе. В комнате стремительно темнело, нужно было зажигать свечи, но я не умею пользоваться огнивом. Спичек пока никто не изобрел, точнее, были какие-то серные палочки, но они были дороги и небезопасны в использовании, поэтому на постоялом дворе таковых не водилось. Обычно, процесс зажигания свечей осуществлялся таким образом: служанка приходила с уже горящей свечкой, и поджигала все, которые находились в комнате, оставляя на столе запасные. Можно было, конечно, еще в камин сунуться, который горел круглые сутки, чтобы хоть немного согреть выстуженную комнату. Но это был вариант на крайний случай, который, похоже, вот-вот наступит, потому что служанка где-то, видимо, заблудилась.

– Да весьма неприятные ощущения, – эхом повторил я за Криббе, и, вздохнув, отошел от окна. Похоже, все-таки придется лезть в камин. Взяв одну из свечей, вместе с подсвечником, я направился к единственному источнику света в комнате. Все-таки зимой темнота наступает мгновенно. Вроде бы вот еще было совсем светло, и тут же уже почти ничего не видно.

Я не дошел до очага, когда дверь без стука распахнулась. Я резко развернулся, увидев лишь застывший в проеме темный силуэт. Пока он стоял и не двигался, я, если честно напрягся, потому что выглядело это несколько жутковато. Но, скорее всего, он просто пытался что-то разглядеть в темной комнате. Света не хватало, и я никак не мог понять, кто это, пока он не открыл рот.

– Ветер стих, небо все в звездах, полагаю, что эта дьявольская погода сменилась на более спокойную. Завтра утром, я надеюсь, мы уже тронемся в путь. И так потеряли столько дней. Уже могли бы границу Пруссии пересечь, – обер-гофмаршал Брюммер был на редкость трезв, что удивительно, и очень раздражен, что удивительно не было, потому что он всегда был раздражен. Его раздражение могло сравниться разве только с его спесивостью и высокомерием, с которым он взирал на других, разговаривая, как правило, через губу, не взирая на звания и должности.

– Да, я тоже так думаю. Если ветер снова не поднимется, то завтра утром вполне можно будет поехать, – впервые мне не хотелось ругаться с ним и вообще выяснять отношения хоть с кем-то. Темнота, немного разбавленная светом от горящего камина, действовала умиротворяюще. Хотелось продлить это ощущение хоть немного, вот только сделать это с Брюммером оказалось невозможно.

– Тогда отдайте распоряжение своему слуге, чтобы он начал собирать вещи. А то будет носиться как петух по двору, когда уже мы будем сидеть в каретах, дожидаясь только наших вещей, – я вовремя прикусил язык, чтобы не ляпнуть о том, что вроде бы обе руки у него на месте, и он вполне способен сам собрать свои шмотки в сундук. Не так уж и много нужно собирать. Я промолчал, в то время, как этот козел продолжал разоряться. – Я не собираюсь за ним бегать, чтобы напоминать каждый раз о его непосредственных обязанностях. – Вообще-то, непосредственной обязанностью Румберга было следить за исполнением моих потребностей, а не разрываться между всеми остальными. Хотел, чтобы тебя обслуживали, надо было нанимать своего слугу и его гонять. Чувствуя, что уже не в силах сдерживаться, я захотел высказать ему все, что думаю по этому поводу, но тут Брюммер зашел в комнату, презрительно разглядывая меня, а затем перевел взгляд на Криббе. – И почему я не удивлен? Ваше пристрастие подбирать всякую шваль, уже может соперничать с вашим вечным притворством и фантазиями. Ничего из перечисленного мною не должно присутствовать у будущего правителя. И мне почему-то никак не удается отучить вас ни от одной из этих крайне вредных привычек.