Женский голос заставил вздрогнуть, пальцы едва не разжались.

– Какой хорошенький!..

Лют склонился над мертвым псоглавом, пальцы вырвали клок рубахи, тряпица прошлась по лезвию, наспех очищенный клинок скрылся в ножнах.

– Пора, Лют, – буркнул воевода.

Глаза могучана скрывались под волосатыми наплывами бровей, в узких щелках отражалось пламя сигнального костра, такое же горело в глазах Горома. Стрый скривился презрительно при виде ряда псоглавов из другого стана.

– Не мешкай, – поторопил он витязя. – Оправдай надежды князя. Чую, затея не пустая.

Лют сделал шаг к реке, обернулся:

– А ты?

– Не боись. Когда надо, Гором скачет быстрее ветра, прорвусь.

Любопытство взяло верх.

– Что за конь, Стрый?

Воевода глянул на Люта с лукавым прищуром:

– Вернешься – поведаю. А случись что, твоим будет.

Лют вздохнул завистливо: скорее он с Буслаем костьми истлеет, чем со Стрыем что-либо случится; не видать ему Горома, как своих ушей.

Молча повернулся, под сапогами захлюпала вода, за спиной гремела дробь массивных подков. Витязь зашел в воду по грудь, плечи передернуло холодом, над водой раздался зубной скрежет.

Стрый молодецки гикнул. Гором заржал злобно, багровые угли глаз уставились на бегущих псоглавов с ненавистью. Дивьи злобно ощерились, наспех уперли копья в землю, встретили воеводу жидкой щетиной острой стали.

Гором взвился в воздух. Стрый злорадно захохотал, уловив недоуменное тявканье. Конь перемахнул заслон, копыта прибили к земле незадачливого псоглава. С хрустом и воплями воевода прорвался через ряды подмоги, оставляя широкую, как след валуна в снегу, просеку задавленных и покалеченных. В широкую спину били злобные вопли, смешанные с досадой на упущенную добычу.

Лют видел успешный уход воеводы, на сердце потеплело, холод, погрузивший цепкие лапы в мышцы, на миг отступил, затем взялся с удвоенной силой. Размытый мосток пришелся кстати – хоть какая-то опора в воде. Лют шел на цыпочках по вязкому дну, волны то и дело заливали в рот отражение луны. Переход выдался тяжелым, доспехи норовили окунуть его с головой в стылую воду.

На середине брода Лют услышал за спиной звериные вопли, угрожающие крики, свист. Вода вокруг головы вспенилась, перед глазами мелькнуло оперение стрел. Воин нырнул, уши сжали холодные ладони, приглушили звуки. Опасные плюхи железных наконечников звучали необычайно грозно.

Еле вынырнул – кольчуга ожила и давила на плечи нестерпимо. Воду реки взбаламутили псоглавы, обидчиков дивьи ни за что не упустят. Лишь бы добраться до берега – у псов нет лошадей, не догонят, но сперва добраться…

Ногу скрутили железные пальцы. Лют раскрыл рот, крик залила вода. Плетеные кольца утянули под воду. Разрывая мускулы, гридень всплыл, жадно глотнул воздух.

– Буслай! – крикнул он хрипло.

Бездоспешные псоглавы отлично плавали – оскаленные пасти вот-вот сомкнутся на горле.

– Буслай! – крикнул Лют из последних сил.

В неясном свете луны были видны блики ночного солнца от шлема Люта и темные остроконечные головы. Буслай выцелил собачью голову в опасной близости от соратника, тетива звонко щелкнула. Стрела исчезла из виду, отозвалась на реке металлическим звоном.

– …ука! – раздался захлебнувшийся крик.

Свободная от шлема голова Люта через миг появилась на поверхности.

– Говорил: лук – не воинское оружие, – пробормотал Буслай, содрогаясь от стыда. Дрожащие пальцы подхватили стрелу, наладили на тетиву.

Лют развернулся, бросок оскаленной пасти встретил ударом ножа под нижнюю челюсть. Ворог всхлипнул, руки в последнем усилии утянули гридня.

Буслай поспешно спустил стрелу и довольно улыбнулся визгу. Люта на воде не было видно. Буслай с тревогой обшарил гладь, побитую рябью, сердце упало.

– Помогите! – крикнул он недавним знакомцам.

Следующая стрела со свистом рассекла ночь, зарылась в мохнатый лоб. Ругаясь, Буслай выпустил пяток стрел и до рези вгляделся в воду.

В лунном свете оплетенное кольчугой тело показалось рыбьим. Лют, давясь, дышал, ладони били по воде. Ноги дна не доставали, тяжесть брони стала невыносима.

Поясницу оплела чья-то рука. Лют дернулся: вид прекрасного женского лица оглоушил, как удар дубиной. Прекрасное, будто блазня, создание улыбнулось лукаво, потянуло витязя к берегу. Лют пересилил себя и принял помощь женщины, делая мощные гребки рукой. Прекрасная девушка заливисто смеялась.

Один за другим над рекой повисли отчаянные вопли: псоглавы исчезали под водой, словно к их ногам прицепились камни с барана величиной.

Буслай заорал ликующе: псоглавы поспешно прогребли к берегу и выстроились у кромки воды. Морды вдернулись к луне с тоскливым воем.

Нежелан кинулся на берег, с кряхтеньем помог подняться запачканному илом Люту. Витязь навалился на бедовика, тот крякнул: широко расставленные ноги погрузились в землю по щиколотку.

Лют нашел взглядом женщину, что лукаво смотрела из реки. Длинные волосы красиво растеклись по воде. Рядом со смехом возникли головы нескольких женщин, прекрасных, длинноволосых. Воин склонил голову:

– Спасибо, милые бродницы.

Очаровательные создания захихикали.

– Вежливый!

– А он ничего!

– Храбрый…

К щекам Люта прилила кровь, и он смущенно замолк. Буслай с луком в руке подошел, ладонь шмякнулась о грязные кольца кольчуги на плече.

– Извиняй… – буркнул гридень неловко.

Лют отмахнулся:

– Пустое. Пошли отсюда, пока псоглавы хвосты поджали.

Из воды донесся журчащий голосок, слегка обиженный:

– Мы не дадим пройти. Мосты попортим, броды затопим или в омут заведем неприятеля.

Сестрицы бродницы согласно загомонили.

– Благодарю, – склонил голову Лют.

«Чего ж раньше не сделали?» – мелькнула раздраженная мысль. Хотя кто эту нечисть поймет, нам помогли – и на том спасибо.

Троица мужчин направилась к коням, бродницы заголосили обиженно. Буслай обернулся, помахал рукой:

– Не поминайте лихом, славницы. Даст Сварог – свидимся.

Не слушая ответа, Буслай заторопился к лошадям. С высоты седла тихо сказал Люту, который вдевал ногу в стремя:

– Нехорошо как-то получилось. Нам ведь здесь еще раз проходить придется.

Лют с усилием забрался в седло, оглянулся на залитый светом противоположный берег, усеянный псоглавами – живыми и мертвыми, – и сплюнул.

– Надо еще вернуться, – ответил он Буслаю.

Глава четвертая

Шергай глянул на полотно небесного ситца с золотой монетой посредине. Жаркие лучи прогрели лицо, старческие морщины от блаженства разгладились. Голубой покров запятнала темная точка, маг закрыл глаза, существо потянулось к могучей птице. В возникшей темноте проглянуло поле, залитое жарким солнцем, стебли невысокой травы вяло качались вслед редким порывам ветрам, за много верст вокруг не было ни души.

– Что-нибудь есть, Шергай?

Резкий голос Али-Шера поколебал связь с орлом, старый маг нехотя разлепил веки, вяло оглядел конников. «Далась Повелителю охота!» – мелькнула досадная мысль. Находимся во вражьих землях, близ сильного княжества Арама, а Повелитель начхал на осторожность, выехал на охоту с двумя лучшими полководцами и наемниками. А если опять засада?..

– Почему молчишь? – рявкнул Али-Шер.

Шергай внутренне задрожал от ярости, но внешне остался спокоен, от горячего воина нарочито отвернулся. Али-Шер заскрипел зубами, ладонью тискал рукоять сабли.

Сомчей наградил горячую голову хмурым взглядом.

– Остынь, – посоветовала правая рука Повелителя. – Грызть своих негоже.

Али-Шер набычился, благостные звуки поля порвал сдавленный голос:

– На что намекаешь?

Сомчей ощерился, глаза метнули молнии, с языка готовилось сорваться тяжкое оскорбление. Повелитель лениво повернул голову, сказал бесстрастно:

– Уймитесь.

Закаленные воины разом остыли, не глядя друг на друга, подъехали к Повелителю, грубо оттеснив наемников, стоящих по бокам. Небывалые воины посторонились без звука: лица спокойны, ладони на холках коней, глаза внимательно осматривают окрестности.