Совет вождей и старейшин будет противиться планам Конана, да что там Совет, каждый вождь, каждый рядовой гуяр будут искать свою выгоду, которая в конце концов обернется для всех бедой. Не сразу, не торопясь, но следует приучать гуяров к мысли, что это их земля, что дети, рожденные от них чужеземками, это тоже гуяры, и что лэндец и суранец, это не чужак, а сосед, рядом с которым отныне предстоит жить бок о бок веками. Иначе не будет мира на этих землях, и не будет покоя никому, ни суранцам, ни лэндцам, ни гуярам.

Гвенолин вздохнул, Конан, наконец, очнулся от дум:

– Пошли кого-нибудь в Азрубал, пришла пора поближе познакомиться с посвященным Магасаром, советником достойного Рикульфа. Совет вождей не за горами, и там решится многое, если не все.

Глава 6

Старый знакомый

Городишко Хальцбург не слишком изменился за минувшие шесть лет. И улицы его не стали чище, разве что нищих и бездомных прибавилось. Словно саранча устремлялись они за каждым всадником, и отбиться от них можно было либо плетью, либо горсткой меди, брошенной на мостовую. И если с гуярами городские бродяги вели себя застенчиво и подобострастно, то с суранскими торговцами решили не церемонится. Во всяком случае, их просьбы о подаянии больше походили на угрозы. Тах пустил в ход плеть, а сопровождающие его суранцы-охранники взялись за мечи, чтобы хоть как-то защититься от обнаглевших попрошаек. Причем, если судить по сытым рожам, эти люди не слишком бедствовали. Хватало им, судя по всему, и на выпивку. Устрашенные попрошайки отстали, и только один, самый настырный бежал за Тахом от самых городских ворот и канючил:

– На помин души, господа торговцы. На помин души благородного владетеля.

– Какого владетеля? – Тах вдруг остановил коня.

– Гаука Отранского. Повесили его киммарки сегодня днем.

Тах застыл в седле как громом пораженный, не хватил сил даже на то, чтобы вытянуть плетью наглеца.

– Ты что болтаешь?! – надвинулся на оборванца Кеннет.

– Чистую правду говорю, – обиделся тот. – Он до сих пор висит на площади, перед дворцом благородного Элдада.

Кеннет растерянно оглянулся на Таха, меченый с трудом приходил в себя после пережитого потрясения. Вот и порадовал внуков гостинцами благородный Гаук. Как чувствовал тогда Кеннет, пытаясь предостеречь старого владетеля. Не следовало бы ему соваться в город, ставший логовом киммарков, где его каждая собака знала.

– Наведаемся на постоялый двор, – тихо сказал Тах. – Узнаем, что и как.

Риск был велик, не исключено, что их там ждала засада, но и просто проехать мимо, не выяснив обстоятельств гибели старого владетеля, было выше сил Таха Ожского. Чтобы ни говорил сейчас Кеннет об осторожности, меченый сделает так, как задумал, и, наверное, он прав.

– Я зайду первым, – сказал Тах. – Если все будет тихо, заходи и ты.

У собора, в котором когда-то Кеннет венчался с Кристин, их остановил отряд всадников, среди которых выделялся высокомерным выражением лица широкоплечий, немолодой, но еще крепкий и уверенный в себе человек.

– Кто такие?

Тах молча протянул ему охранную грамоту Рикульфа из Гитардов. Гуяр быстро пробежал бумагу глазами и небрежно бросил назад владельцу. Меченый поймал бумагу на лету.

– Где ты остановился?

– Вероятно там, – Тах кивнул головой на постоялый двор, расположенный в сотне метров от собора.

– Повезешь мое письмо Рикульфу из Гитардов.

Тах хмуро кивнул головой.

– Не слишком ты любезен, суранец, – бросил ему белозубый гуяр, отъезжая вслед за вождем.

– Спина не гнется, – усмехнулся меченый. – Сутки в седле.

– Скажи спасибо, что Элдад из Киммарков сегодня в хорошем настроении, да и я тоже.

– С кем имеем честь разговаривать, – поинтересовался Кеннет, которому стало не по себе от взгляда Таха направленного в спину удаляющегося гуярского вождя.

– Леир, – назвал себя белозубый. – Еще увидимся, суранцы.

– Не сомневаюсь, – процедил сквозь зубы Тах.

Постоялый двор был почти пуст, если не считать десятка пьяниц, считавших это почтенное заведение своим домом. Трактирщик склонился в подобострастном поклоне, приветствуя дорогого гостя. Суранские купцы ныне, увы, не столь часто встречаются на лэндских дорогах. Но война, слава Богу, уже позади, так что скоро все наладится к выгоде торговцев, как лэндских, так и суранских. Да и постоялые дворы не будут пустовать.

– Твоими устами да мед пить, – сказал Тах хозяину, присаживаясь к столу.

Трактирщик вызвался сам обслужить гостя, не доверяя заботам подручных столь важную птицу. Меченого так и подмывало спросить его в лоб о Гауке Отранском, но он сдержался.

– Что нового в славном городе Нотенбурге? – вежливо поинтересовался хозяин. – Ведь ты оттуда путь держишь достойный?

– Король Оле Олегун убит, – сообщил Тах. – Такая потеря.

– Прими Господь его душу, – перекрестился трактирщик. – Замечательный был человек.

– Казнили его, говорят, по приказу короля Кеннета. И гуярская защита не помогла.

Трактирщик хоть и цокал сочувственно языком, но, похоже, смерть вестлэндского самозванца его не очень огорчила.

– Жаль благородного Оле, – услышал вдруг Тах у самого уха грубый голос. – Уж не ты ли к этому руку приложил, меченый?

Где-то Тах уже видел эту красную одутловатую рожу, посеченную синими прожилками.

– Арвид, – наконец вспомнил он. Этого бродягу, пьяницу и вора Тах сначала едва не рассек мечом в воротах Бурга, а потом почти повесил в Ожском замке, но именно почти, поскольку этот негодяй стоял перед ним сейчас живехонек и скалил желтые гнилые зубы.

– Надо же, – покачал головой Тах. – Не доглядел, как тебе веревку на шею накинут.

– Торопился ты, – напомнил Арвид. – Гуяры на хвосте висели.

– Вероятно, – согласился Тах. – Ну и чем ты промышляешь, любезный, при новых господах?

– Владетелями и мечеными. Один уже висит на площади, а второго я сейчас на нож посажу.

– Каким ты подонком был, таким и остался.

– В мои годы уже поздно меняться. А тебя меченая морда я подороже продам Элдаду, а то с Гауком я, прямо скажу, продешевил.

– Надорвешься, Арвид, в трудах неправедных. Это твои люди там у порога?

– Мои. Как только твой приятель ступит в дверь, они его прирежут.

– У нас ведь охрана, десять суранцев.

– Так ведь ты их звать не будешь, меченый. Ты сейчас встанешь и тихонько пойдешь со мной. А если не пойдешь, то тут же и ляжешь у стола. Хочется, конечно, сдать тебя живым, но, думаю, Элдад заплатит и за мертвого.

Арвид бросил взгляд в сторону дружков, которых Тах вычислил без труда. Двое, запахнувшись в поношенные серые плащи, стояли у стойки, а третий, худой и длинный, расположился у входа. Кеннет очень вовремя появился у порога и на секунду застыл в проеме, отвлекая внимание Арвида.

– Худой справа, – крикнул ему Тах по-сурански и в ту же секунду дотянулся стальным жалом до горла Арвида. Худой хрюкнул и тут же осел на пол с переломанными позвонками. Его уцелевшие приятели успели обнажить кинжалы, но не успели ими воспользоваться. Тах достал одного из них ударом клинка в сердце, а второго – носком сапога в подбородок. Никто из посетителей трактира не прореагировал на происходящее. Ну, задумал толстый Арвид разжиться от суранцев, да не выгорело дело. С какой же стати остальным волноваться.

– Что за люди? – спросил Кеннет, подходя к стойке.

– Старый знакомый, – кивнул Тах на мертвого Арвида. – Это он продал Гаука гуярам. Впредь мне наука: нельзя быть рассеянным, когда имеешь дело с подонками.

Тах высыпал на стойку несколько золотых монет и подмигнул хозяину, тот с готовностью закивал головой и шепнул что-то расторопному слуге. Через несколько минут в трактире не осталось никаких следов происшествия.

– Благородного Гаука взяли гуяры, – негромко сказал хозяин. – Ясно было, что предали, но мы не знали кто. А этот Арвид еще и сочувствовал, паскуда.

– Владетеля Отранского надо похоронить, – хмуро бросил Тах. – И посчитаться кое с кем не мешало бы.