– Батюшки-матушки, – заулыбалась ведьма. – Да неужто они меня убить вознамерились?

Баба Яга посмотрела на нависшие над головой тяжелые каменные своды подземелья, призрачные в сумрачном свете, и недовольно покачала головой.

– Деньгу отобрали, по головушке больно ударили, бросили в затхлое подполье к крысам и паукам! А как же? Меня, сиротинушку, каждый норовит обидеть и ограбить.

Ведьма протяжно вздыхала и ворчала, но решила дождаться тюремщиков, а в том, что они скоро явятся, она почему-то не сомневалась.

Несмотря на тяжесть захлопнутой двери, приближающиеся шаги нескольких человек Баба Яга уловила издалека, и дверь вновь с грохотом распахнулась. Запахло горящим маслом, потрескивали факелы, люди с опаской ее рассматривали, а ведьма в ответ разглядывала вошедших.

– Спроси ее! – приказал толстый и очень важный священник. – Она тебя понимает?

– Да, ваше преосвященство, – откликнулся на германском наречии второй трусливый голос. Тощий монах поклонился епископу и вдруг спросил по-русски: – Старуха, ты разумеешь меня?

Баба Яга с готовностью кивнула – ей надоела эта неприятная игра.

– Сам ты старуха, а кто этот напыщенный индюк? – хихикнула она.

– Это, противная ведьма, не индюк, а седьмой епископ Рижский, его преосвященство Фридрих Пернштейн! – заявил толмач, воздев указательный палец в сторону потолочного свода. – Сам лично!

– Фу, какое мерзкое имечко! – брезгливо фыркнула ведьма.

– А как твое имя, любовница Сатаны, признавайся?

– Маменька с папенькой нарекли Ягодкой, людишки серые Ягодой, а боги Ягой Бабой.

Толмач успевал переводить епископу ответы ведьмы.

– Спроси ее главное! – почти выкрикнул епископ. – Где она взяла венецианские дукаты? Откуда у нее золото?

– Ответствуй, гнусная старуха, у кого ты украла золотые монеты? – от нетерпения толмач даже пнул ведьму по коленке.

Баба Яга поморщилась от боли и тихо прошептала.

– Они кричали от ужаса! Перед тем как я оторвала им головы, но это было в позапрошлой жизни.

– Кто кричал? – опешил переводчик.

– Викинги кричали, а потом они захлебнулись в собственной крови. Кровушка хлестала по кольчугам и щитам. Вот у них-то в ларце я потом и нашла эти денежки, да и не только – там и камушки самоцветные были. А их поганый драккар с полосатым парусом я после затопила в самом глубоком омуте Итиля.

Брат толмач так и застыл с открытым ртом.

– Что? Что она сказала о золоте? – епископ Пернштейн принялся дергать его за рукав. – Где она его прячет?

Толмач что-то такое рассмотрел в глазах Бабы Яги, что даже непроизвольно попятился.

Баба Яга заскучала. Эти неинтересные серые людишки хотят только одного – денег и прочих сокровищ. Ведьма поняла, что ее всенепременно будут пытать, а затем обязательно убьют страшной смертью. Она перестала отвечать на вопросы толмача и принялась незаметно нашептывать заклинание «Оковы падут».

– Съплескание от ненавидити в мир людиэ. Изгрызи вервь в прах. Пожирай жельзо сам. Оковы падут!

Епископ и другие присутствующие в каземате монахи подумали, что пойманная колдунья просто неприятно шамкает беззубым ртом. Когда же суровая корабельная веревка прямо у них на глазах истлела и осыпалась трухой на влажные камни подземелья, священнослужители почувствовали себя неуютно в этом замкнутом помещении, рядом с настоящей свирепой колдуньей. Следом звякнула спавшая цепь, изъеденная бурой ржавчиной.

Факел вывалился из рук брата Лукаса, а епископ Пернштейн вытянул перед собой крест, пытаясь отгородиться от сатанинских козней.

Баба Яга криво усмехнулась, и сверкнув темными глазами, угрожающе зарычала.

– Спасайтесь, глупцы!

Для того чтобы понять эту фразу, переводчик никому не потребовался. Монахи рванулись из камеры, падая и наступая друг на друга. Так люди убегают только от смерти, в панике, в кошмарном, запредельном страхе! Позади всех недорезанной свиньей визжал епископ Пернштейн.

А вот она шла следом, степенно и не торопясь.

Посмеиваясь, Баба Яга держала в правой руке выроненный факел.

С трудом поднявшись по узкой винтовой лестнице, верещащая и полностью деморализованная группа монахов вывалилась на монастырский двор. Они расползались в разные стороны, с тревогой поглядывая на вход в подземелье. Кто-то из монахов, кто побойчее и посмелее, подскочил к двери, захлопнул ее, двумя руками крутанул тяжелый кованый засов и, повернувшись к остальным, довольно закричал.

– Мышка в мышеловке!

Но тут двухпудовая дверь с грохотом сорвалась с петель и в облаке пыли и ярких небесных искорок пришлепнула молодого монаха, размазав его о грубую брусчатку внутреннего дворика Домского собора. Молодой монах и пикнуть не успел, кровь хлынула из горла, и он отдал свою душу богу, которому, видимо, так мало успел помолиться в своей короткой жизни.

В облаке пыли проявился черный силуэт сгорбленной вечной ведьмы.

– Я всего лишь хотела купить бумагу, – выкрикнула она.

После этих слов она повернулась и вышла через ворота собора на узкие улочки Риги. Яга решила уходить из города к своей ступе и пожалуй возвращаться к ее заждавшимся домочадцам: Цыпоньке и Ауке.

Но на этом ее злоключения не закончились.

Городские стражники гремели кирасами по всему городу Риге. Суматоха усиливалась. Откуда-то взявшиеся куры с кудахтаньем и шумным хлопаньем крыльев устроили настоящий круговорот хаоса.

Баба Яга шла по грязным извилистым улочкам к городским воротам. Набегающие на нее стражники и даже парочка подвернувшихся послов крестоносцев разлетелись, как кегли. Ведьма кликала и применяла свою волшбу и от этого все больше и больше ощущала свое могущество. Несмотря на обиду, хмурая и зловещая вечная ведьма решила, что сегодня никого больше убивать не будет, но на подходе к городским воротам, за которыми ее ждали в кустах родная ступа, пестик и помело, сгрудился крупный отряд копейщиков, ощетинившийся пиками и мечами. И тогда колдунья призадумалась, а надо ли их щадить…

Яга остановилась и недовольно прищурилась.

– Вы что удумали?

– Это настоящая ведьма! – закричал за напряженными спинами солдат человек в серой сутане, размахивая крестом и черными четками. – Схватить ее!

Стражники вздрогнули, зашевелились, но с места не стронулись.

– Именем святого Патрика я приказываю вам немедленно схватить эту любовницу Сатаны!

Охранники взволнованно и в то же время с подозрением посмотрели на вопящего в исступлении монаха. Обвиняемая католической церковью старуха никак не тянула на любовницу самого Сатаны.

– Наговор тут не поможет, – раздосадовано пробормотала Баба Яга. – Суму отобрали с деньгами и прочей галиматьей. Тогда боевым заклинанием шарахну. Свеженьким. Как-нибудь уж пробью себе путь на волюшку.

Стражники предприняли мелкие, еще робкие шажки навстречу ведьме, крепко удерживая перед собой копья и мечи. Монах нетерпеливо подталкивал их в спины.

Баба Яга протяжно выдохнула и завела круговерть боевого заклинания «Ошеломи землица»:

– Налити гневом бразду. От ненавидети ломите аж до ейной чрний глыби. Шибати!

С последними звуками ведьминого бормотания земля раскололась. Широкая, ветвистая, черная, пыльная, внезапная трещина, подобно небесной молнии, ломаная и оглушительная, она устремилась от Бабы Яги к ногам супротивников.

От неожиданности и нахлынувшего ужаса стражники попадали наземь, гремя доспехом и оружием. Монах визжал громче всех. Трещина прошла под завалом людей и рванулась дальше, к крепостной стене. Несколько человек упали в бездну пролома. По иронии судьбы, вопящий монах оказался на самом краю пропасти и посиживал там, свесив ноги, как рыбак на отвесном берегу речки. Перестав верещать, с раскрытым ртом и расширенными зрачками он взирал, как воины один за одним исчезали в темноте земных недр.

Грохот, пыль, гам, людские крики, кудахтанье кур, визг и скрежет! Выжившие люди не верили своим глазам, но на этом светопреставление не закончилось. Трещина прошла под высокой зубчатой башней, отчего та вздрогнула и немедленно рухнула, завалив целый пролет крепостной стены. Вот теперь поднялась настоящая пыль. До неба.