По этому поводу между дворами завязалась обширная переписка. Бывало, взмыленные гонцы не успевали доставить одну грамоту, как уже приходилось скакать с другой.
И если не принимать во внимание изысканных фраз, принятых в переписке между монархами, получалось что короли и князья изрядно собачились.
Мы готовы признать права братьев наших, королей Эгерийских на все новые земли, как только нам предъявят то самое завещание прародителя нашего Омекутли, ну, в крайнем случае, его супруги Омекуатль…
Помилуйте, не издеваемся, но иначе как же можно согласиться, чтобы седьмая, а то и четвертая доля мира по подсчетам ученых мудрецов, оказалась в единоличном владении одного королевства? Тем более на северном материке живут люди, и у них есть свои короли и князья…
Да, Иннис-Тор пуст, но тем более он не может принадлежать кому-то одному, и раз у него нет хозяев, то всякий, кто приплывет туда и вонзит в девственную землю плуг и копье, получает на нее право. Ах, его открыли подданные толеттской короны? Ну это как посмотреть. Ведь легенды о землях в океане рассказывают с незапамятных времен. Кто поручится, что кто-то из наших подданных не побывал там задолго до Вальяно и Мак-Мора? Нет доказательств? А если вдруг появятся? (Забегая вперед — такие появились, хотя пользы от этого не было никому.) Кстати, ведь Бранн Мак-Мор родился на Борреби, то есть был хойделльским подданным, и от подданства этого никогда не отказывался, насколько известно. Его увезли родители в трехлетнем возрасте? Ну, так тем более он не мог отказаться! А Вальяно ведь был служитель Элла, то есть, строго говоря, подданным Святого Престола. Между прочим и Валисса, откуда они отплыли, — это ведь не вполне Эгерия. Это земля, где по давнему закону и коронному договору времен Альфонса Отважного государи толеттские «правят, но не царствуют», ибо старая династия пресеклась. Если валисийцам будет угодно выбрать себе нового государя, отдаст ли Эгерия ему владения за океаном?
Знают ли братья-короли, что Святой Престол утвердил все новооткрытые земли за династией Фалькаров? А как же, знают! А еще знают, сколько золота король Хайме потратил на то, чтобы купить титул Первосвященника и Предстоятеля своему незаконнорожденному братцу! Между прочим, заморского золота! Так когда мы сможем увидеть завещание Омекутли?..
Но пока короли спорили, в новые земли повадились их незаконопослушные подданные — пираты.
Сперва этому не придали значения — по поговорке: «Какая собака может быть без блох, а какая торговля — без разбойников?» Но уже вскоре на островах Спасения, где останавливались суда на полпути в Дальние Земли, пришлось завести сторожевую эскадру из полудюжины галеасов, потому что морские разбойники вились вокруг гаваней и торговых караванов как волки вокруг овечьего стада.
Пришельцев на короткое время удалось отогнать.
Однако осенью 3026 года в сотне лиг от островов Спасения, арбоннские приватиры барона дю Бефа прихватили три зверски потрепанных штормом корабля. Команда была настолько измучена борьбой со стихией, что сдалась без боя. В трюмах было много золота, ценной древесины и кораллов, но не это стало главной добычей.
Хотя все капитаны, как и предписывал устав, успели выкинуть за борт свинцовые ларцы с картами и лоциями Изумрудного моря, это оказалось бесполезно. Ибо досматривавшие корабли абордажники обнаружили в канатном ящике флагмана «Сантиссима Терра» изможденного узника, о котором в суматохе забыли. Это оказался не кто иной, как генерал-навигатор эскадры Изумрудного моря, дон Хосе де Эччаверия. И везли его в метрополию не для чего иного, как для сожжения на костре на Великом Аутодафе на Соборной площади Толетто, куда каждый год свозят самых отъявленных еретиков и демонопоклонников. А если учесть, что незадолго до того в Арве, стольном граде Мисрии, были сожжены его жена и две дочери по обвинению в колдовстве, то не удивительно, что вскоре у корсаров появились карты лучше, чем у самих эгерийцев.
Пираты добрались до Изумрудного моря и принялись разорять плантации и поселения, захватывая готовые к отправке в метрополию сахар и дорогое дерево, золото и самоцветы, хлопок и пряности, а их только начали выращивать в этих местах, и толеттские богатеи уже потирали руки, предвкушая прибыли, какие получат от их сбыта.
Дальше — больше. Если первое время корсары действовали лишь набегами: приплыл, разграбил и ушел, то очень быстро они обзавелись широкой сетью тайных прибежищ, разбросанных на мелких островах по всей акватории Изумрудного моря, — от пустынных заливов южного побережья Андайи до лабиринтов Сагамских и Штормовых островов. В лабиринте больших и малых клочков суши устраивались засады на торговые корабли, вылавливались отставшие и сбившиеся с курса эгерийские суда с сокровищами Иннисии.
Арбоннцы, хойделльцы, нордландцы, за ними подтянулись фризы и амальфиоты и чуть ли не хелмийцы….
Пиратские банды росли, как грибы после дождя, по изумрудным водам носилось все больше кораблей под разноцветными флагами, угрожая эгерийским судам.
Разъяренный двор Толетто потребовал от братьев-королей, чтобы те пресекли злодейства подданных.
«Помилуйте, брат наш, но эти разбойники никоим образом не подчиняются нашей монаршей воле! — слышалось в ответ. — Но мы вам сочувствуем, и настоятельно рекомендуем переловить всех грабителей морей и примерно наказать. Кстати, как там обстоят дела с завещанием Прародителя?»
Конечно, флот у Эгерии был немаленький, но и он в сравнении с Бескрайним океаном был меньше чем ничего. К тому же не зря сказано, что у вора сто дорог, а у ловца — лишь одна.
Эгерийцы создали специальную патрульную эскадру, затем флот, затем еще один, для чего пришлось отдать из каждых семи фунтов добываемого золота — один. Не помогло. Даже больше — случалось, силком завербованные матросы перебегали на сторону пиратов, устав от плетей и тухлой солонины.
Вскоре купцам и чиновникам пришлось собирать суда в казначейские караваны, охраняемые боевыми кораблями. Как жадная стая кружились вокруг каждого такого конвоя пираты, выжидая, пока штормы и ветра не раскидают его в разные стороны, и можно будет без помех заняться потрошением трюмов и сундуков.
Капитаны доблестного королевского флота лишь скрежетали зубами, взирая на мелькавшие на горизонте паруса корсаров — броситься в погоню они не имели права: ведь пираты только того и ждали, чтобы броситься на беззащитных купцов.
Все чаще в морских битвах гремели бомбарды, порох сменил танисский огонь, на место неуклюжих нао пришли более ходкие когги и карраки.
А приватиры все собирали свою дань золотом и кровью.
Коммерсанты пытались тайно откупаться от пиратов, хотя за это грозила виселица, как за сообщничество морскому разбою.
Умные чиновники предлагали переманить на свою сторону часть пиратов и за золото заставить их охранять торговые пути и воевать со своими вчерашними товарищами — их сурово одернули: корона не может опускаться до привлечения бандитов на службу.
Эгерийские капитаны просили: выдайте нам каперский патент, как в других королевствах, и мы очистим воды Дальних Земель от этой заразы.
Нет, слышалось из дворцов и пронунсий, потомки императоров Урмосса не могут дозволить своим подданным стать разбойниками. Купцы посмелее «нижайше просили высочайшего разрешения» за свои деньги построить боевые корабли для защиты везущих товары посудин и портов. Их одернули еще суровее — корона не для того разгоняла дружины кабальеро — источник смуты и разбоя, — чтобы позволить то же самое неблагородному сословью!
А между тем пираты уже прошли Штормовой дорогой и добрались до беззащитных городов Золотого Ожерелья.
В 3200 году Корсо Сайм, удачливейший из хойделльских пиратов, перехватил на сухопутье караван с серебром из шахт Керу. С тех пор сухопутные рейды стали регулярными.
Эгерии приходилось все туже затягивать пояс. Пираты не давали ей покоя.
Фрисландец Хорн с бандой в тысячу человек, изрядную часть которой составляли эгерийские дезертиры, осадил и взял штурмом Арагас, разграбил его дочиста, а затем переправился на берега Бескрайнего океана и опустошил все побережье. Кстати говоря, Хорн начал свою пиратскую карьеру с того, что приобрел у арбоннского адмиралтейства патент на охрану арбоннских же купцов, которых тут же принялся грабить, а потом, пользуясь все тем же патентом, обманом захватил арбоннский фрегат, лично убил капитана дубиной, высадил офицеров на первом попавшемся берегу, а команду принял в свою банду. Хорн вывез лишь в один рейс столько золота, что корабли чуть не утонули на обратном пути.