– Тем лучше, – холодно заметил Кеннет. – Король трудные времена должен находиться среди своих подданных, а не прятаться по чужим замкам.

Все может быть, но как раз в надежности королевских вассалов благородный Фрэй сомневался. Конечно, близость Черного колдуна к королю Лэнда многим не нравилась. А тут еще благородная Сигрид не ко времени родила близнецов. Черт бы побрал всех этих остолопов, распускающих сплетни. Какая разница кто отец Кеннета, Гарольд или Бес, если гуяры сидят в ваших замках и пьют ваше вино?

Кристин без восторга приняла решение Кеннета:

– Если тебе не нравится Ожский замок, то мы можем остаться здесь, в Ингуальде. Эвелина возражать не будет.

– Я поеду в Хальцбург, – отрезал Кеннет.

– Уж не из-за рыжей ли девчонки ты так взбесился? – Глаза Кристин блеснули гневом, но потом, видимо вспомнив что-то, она улыбнулась: – Дана твоя близкая родственница Кеннет, и даже более близкая, чем ты думаешь.

Кеннет вспыхнул от гнева:

– Хватит. Я поеду в Хальцбург, а ты возвращайся в Ожский замок.

– Почему?

– Потому что так хочу я, твой муж и король.

Сказано было хорошо, но на Кристин эти слова не произвели впечатления, она лишь презрительно поджала губы. А стоявшая неподалеку Гильдис Отранская прыснула в кулак.

Гунар собрался было выделить Кеннету часть дружины, но тот отмахнулся – он доверял приграничным владетелям.

– Позаботься о королеве Кристин, – бросил Кеннет Гунару.

Ни на Таха, ни на Дану он даже не взглянул, распрощался тепло лишь с Эвелиной Ульвинской.

– И какая муха укусила нашего доброго короля Кеннета? – улыбнулась ему вслед Гильдис Отранская.

– От этих мух теперь отбоя не будет, – скосила в сторону Кристин глаза Марта Саарская. – И жужжат, и жужжат.

Кристин, садясь в седло с помощью Таха, бросила на смеющихся девушек недовольный взгляд.

– По вине благородного Кеннета мы остались без кавалеров, – вздохнула Ингрид Мьесенская. – Какая скучища.

– Вот тебе раз, – возмутился Тах. – А я?

– Ты у нас меченый, – протянула Ингрид, – и ладно бы только своей Башней, так еще и Гильдис Отранской.

Девушки засмеялись так дружно, что задумавшаяся Кристин даже вздрогнула.

– Между прочим, – сказал Тах, – у моего деда, посвященного Вара, было три жены и ничего, справлялся.

– Какое большое сердце! – притворно вздохнула Марта Саарская и стрельнула глазами в сторону Гильдис.

– Вот и люби после этого меченого, – усмехнулась та.

– А при чем здесь меченые? Я же вам про горданцев рассказываю.

– Меченые еще хуже были, – сказала Рея, дочь Свена Холстейна. – Женщин меняли каждый год.

– К сожалению, не каждый, – сокрушенно покачал головой Тах.

Кристин смеялась вместе со всеми, но когда веселье поутихло, выехала вперед и подозвала Таха.

– Ты, надеюсь, не слишком обиделся на Кеннета?

– Я к нему в родню не набиваюсь, зря он забеспокоился.

– Забеспокоился-то он не зря, – сказала со вздохом Кристин. – Да только не в ту сторону.

– А в какую сторону ему следовало беспокоиться?

Но Кристин было не до шуток, глаза ее оставались серьезными, чтобы не сказать встревоженными:

– Поговори с Даной, так будет лучше и для нее, и для Кеннета.

– Это из-за нашего общего деда Тора Нидрасского?

– Нет, – жестко сказала Кристин, – это из-за вашего общего отца Беса Ожского.

– Но не хочешь же ты…

– Ты мальчик сообразительный, додумывай сам, – отрезала Кристин.

Тах расстроился даже больше, чем Кристин ожидала, наверное он очень любил мать и не мог простить отцу измены. Сколько же напутали в своей жизни эти люди, а расхлебывать теперь приходится их детям. Кристин вспомнила своего отца короля Ската и тяжело вздохнула: не будь отец столь доверчив, кто знает, как бы повернулась ее жизнь. И Рагнвальд был бы жив…

Тах внезапно огрел коня плетью и поскакал вперед, поднимая за собой тучи пыли.

– Эх, – вздохнула Марта Саарская, – кажется, мы потеряли последнего кавалера.

– Поторопились наши деды в свое время с мечеными, – сказала Ингрид Мьесенская, – таких наездников теперь днем с огнем не найдешь.

Девушки засмеялись, а Марта Саарская покачала головой:

– Что-то мы слишком веселы сегодня, как бы скоро плакать не пришлось.

Нордлэндские и остлэндские владетели одобрили решение короля Кеннета. Пусть столицей Лэнда на время станет славный городишко Хальцбург, а там, Бог даст, вернем свои земли да отстроим заново Бург. Вино за пиршественным столом лилось рекой, и захмелевшим головам гуяры были не страшны.

– Наши мечи, государь, надежнее стен приграничных замков, – сказал покачиваясь на нетвердых ногах владетель Свен Аграамский, родной брат несчастного Тейта, растерзанного стаей.

Слова Аграамского были встречены дружными криками одобрения. Действительно, негоже отдавать нордлэндского короля приграничным выскочкам. Кто он вообще такой, этот Бес Ожский, да и Гаук Отранский тоже хорош. Приграничье устояло во многом благодаря усилиям нордлэндских дружин, да и сейчас нордлэндские и остлэндские владетели не жалеют сил для всеобщего блага. Было бы справедливо, если бы приграничные владетели поделились с союзниками доходами. Уж коли беда на всех одна, то и ответ должен быть общим. Или приграничные хамы считают, что нордлэндцы и остлэндцы должны даром проливать кровь за их замки и земли.

– Говорят, что Ожский замок доверху набит золотом, – негромко заметил владетель Эстольд Утгардский. – Черный колдун нахапал немало.

– А сокровища Башни, – напомнил Арвид Гоголандский. – Ни Гоонский, ни Брандомский так до них и не добрались.

– А мы тут с голоду подыхаем.

– Дружине платить нечем, – вздохнул Эстольд. – Люди разбегаются.

– Король Кеннет должен нам помочь, – послышались голоса. – Дело-то общее.

Кеннет не сразу уловил причину нарастающего ропота, но очень быстро разобрался в ситуации с помощью сидевшего рядом Свена Холстейна.

– Я согласен с владетелями, содержание дружин должно стать общим делом.

Владетели встретили слова Кеннета гулом одобрения, и здравницы в честь молодого короля, надежды Лэнда, зазвучали с новой силой.

– А золота в королевской казне кот наплакал, – разочаровал ближайших соседей Арвид Гоголандский.

– Гуяры платят щедрее, – негромко произнес Норангерский.

– Эти заплатят, – покачал головой пожилой владетель из Остлэнда Хатвурд, – костей не соберешь.

– За красивые глаза никто, конечно, и медяка не даст, – усмехнулся Норангерский, – но Хилурдский, говорят, неплохо устроился и при гуярах.

– Не знаю, – с сомнением покачал головой Хатвурд, – чужаки все же.

– А сын Черного колдуна тебе свой, владетель.

– Мало ли что болтают, – поморщился остлэндец.

– А два ублюдка, которых родила потаскушка Сигрид Брандомская, это тоже болтовня? Тебя на крестины не приглашали, владетель Хатвурд?

Норангерский засмеялся неожиданно громко, Кеннет удивленно покосился в его сторону.

– За здоровье королевы Сигрид и ее новорожденных сыновей, – поднял кубок ярл.

Кеннет растерялся, владетели примолкли. Ярл Норангерский, конечно, хватил, но с другой стороны – придраться было не к чему. Сыновей благородная Сигрид родила через полтора года после смерти мужа Гарольда. Вот гадай тут – от кого? Все в один голос утверждают, что от Беса Ожского. Благородный Бьерн Брандомский наверняка в гробу перевернулся.

Кеннет молча выпил вино, владетели последовали его примеру, при общем неловком замешательстве. Черт бы побрал этого Норангерского, так хорошо сидели. Конечно, у Норангерских давний зуб на нордлэндских королей, даром, что ли, дядя благородного Ската, Сивенд Норангерский, путался с гуярами еще при короле Гарольде, за что и поплатился жизнью, но Кеннет-то тут при чем? Не стоит вспоминать прежние распри, когда беда у порога. А уж Скату и вовсе следовало бы помолчать, поскольку именно королева Сигрид уговорила своего сына Рагнвальда вернуть молодому ярлу замок и владения Норангерских, отобранные королем Гарольдом. Замок, правда, достался в конце концов гуярам, но тут уж вины Сигрид Брандомской нет.