– Не могу понять, как он на копытах передвигается... Я бы и минуты в такой обуви не выдержал.

– Хо! – возмутился Канарейкин.– Да если бы мне такие деньги платили, не то что копыта – пуанты бы нацепил и изображал на подиуме умирающего лебедя!.. Искусство, брат, требует жертв!

Сатир то ли услышал слова Федора, то ли просто находился в расстроенных чувствах, но взгляд, которым он одарил коллегу, трудно было назвать дружественным. Вот вызывающим – да!.. Крюков мог, конечно, отреагировать соответственно, однако не хотелось затевать скандал.

– Кукиш на Мару неровно дышит,– разъяснил поведение сатира всезнающий Аркадий.– Имей это в виду!.. Сатиры, если верить мифам, отличаются весьма вздорным нравом. Ладно, пора – наш выход...

На подиум они шли уже в третий раз. Нельзя сказать, что Федор вообще не волновался. Но к обстановке немного привык, и теперь мог себе позволить присмотреться к посетителям ночного заведения.

Публика в зале, довольно сильно разогретая вином и сомнительным (в смысле нравственности) зрелищем, мало чем отличалась от артистов, оккупировавших закулисье. Ну, женщины были чуть более одеты, зато среди мужчин сплошь и рядом попадались рогатые– в переносном, конечно, смысле.

Песня, которую исполняли Фреди Крюгер и Аркан Кенар, повествовала о кровососущих – то бишь о комарах. Вроде бы совершенно идиотская, но когда ее пел вампир – пусть даже и липовый... В особо ударных местах Кенар заливался визгливым тенорком: «Ужо мы выпьем вашей кровушки, кровушки, кровушки», а Крюков делал соответствующее выражение лица, чем приводил захмелевшую публику в неописуемый восторг. Дамы прямо-таки рвались из платьев навстречу многообещающему вампиру!.. Психопатки, прости господи... Одна такая повисла у Фреди на шее и вопила дурным голосом: «Укуси меня, укуси меня!» Окружающие неистовствовали!.. Психопатку от Крюгера оторвали уже за кулисами бравые ребята из охраны, дали понюхать ей нашатырного спирта, после чего выпихнули в зал.

– Сумасшедший дом! – выругался Крюков.

– Зато какой успех, а, Макар Терентьевич?! – обратился к Жабану сияющий Кенар.– А вы сомневались!

– Недооценил публику,– самокритично признался мэтр.– Придется добавить экспрессии.

– А я что говорил? – продолжил Аркадий.– Смелее надо, Макар Терентьевич, отвязнее! Публика именно этого от нас ждет!.. Я вот хочу поменять имидж: назовусь Соловьем-разбойником!

– Это ты брось! – строго осадил выскочку Жабан.– И думать забудь. Ишь, чего захотел! До Соловья, молодой человек, еще дорасти надо! Твоего таланта пока что и на путного Кенара не хватает! Что же касается «разбойника» – не возражаю. Кенар-разбойник – звучит действительно неплохо.

– У, глубинка! – тихо прогундел вслед удалявшемуся Жабаненко Аркадий.– Что ты понимаешь в искусстве?!

Честно говоря, в искусстве ничего не понимал не только Жабан, но и Федор Крюков. Кроме того, у лейтенанта с непривычки заболела голова. Сказались, видимо, нервное напряжение и резкая смена обстановки... К счастью, третье выступление было последним в программе ночного клуба. Опытные люди считали, что настал тот час, когда почтенная публика уже не способна реагировать на связную речь даже такого невысокого пошиба, как песни, сочиненные Арканом Кенаром. Гульбище, естественно, продолжалось, но в более упрощенном и облегченном варианте.

– Ну что, вампир, созрел для шабаша? – перехватила Мара утомленного трудами Федора.

– Всегда готов! – мрачно пошутил лейтенант и, как вскоре выяснилось, сделал это совершенно напрасно. Ибо его слова были истолкованы превратно.

Красавица схватила Федора за руку и потащила в комнату – под нервное похихикивание потерявшего партнера Аркана.

Далее события разворачивались по совсем уж сумасшедшему сценарию. Расторопная Мара скинула с плеч пестрый халат и остановилась у открытого окна, омываемая лунным светом. К счастью, а может, и наоборот, электрическая лампочка отдыхала – что и помешало Крюкову разглядеть свою нечаянную подругу во всех подробностях. Бежать было глупо: в конце концов, лейтенант – не невинный мальчик; конспирация требовала соответствовать избранному образу – не вампира, конечно, а артиста.

– Ты не увлекайся... – остудила его пыл Мара.– С этим – всегда успеется... Подай лучше метлу.

– В каком смысле? – не понял Федор.

– В прямом. Вон она – в углу стоит.

Метла имела вид самый обыкновенный. Одно было непонятно: зачем она понадобилась этой дурехе? Для смеха, что ли?

Повертев метлу в руках, Крюков передал ее Маре, которая тут же на ней устроилась в довольно неудобной и не совсем пристойной позе. «Похоже, извращенка...» – заподозрил Федор.

– Ну что ты копаешься?! – возмутилась Мара.– Садись скорей, вампир-недотепа! И держись крепче!

Сбитый с толку совершенно абсурдным поведением своей подруги, Федор, однако, не спешил подчиняться ее командам. Сдвинуться с места его заставило лишь опасение за жизнь расшалившейся Мары, которая готовилась взлететь с подоконника. По расчетам Крюкова, они находились на третьем этаже: падение с такой высоты чревато большими неприятностями... Федор на всякий случай обхватил Мару за талию – дабы не допустить несчастного случая с летальным исходом.

Далее последовало нечто совершенно невообразимое и противоречащее всем законам природы: они взлетели с подоконника прямо в звездное небо!..

У Федора екнуло сердце. Он ждал скорого и страшного падения, даже зажмурился в предчувствии болезненного соприкосновения с землей...

Но ничего катастрофического не произошло. Федор досчитал до тридцати и открыл глаза. Оказывается, они парили в районе крыши девятиэтажки! А внизу шумела беспокойная даже в глухую ночную пору столица. Федор разглядел автомобили, ползущие по ярко освещенным улицам, даже человеческие фигурки, очень похожие на муравьев...

Сам полет не доставил ему неприятных ощущений, а дувший навстречу ветерок и вовсе освежал после душного, наполненного винными парами ночного клуба.

– Ты что же, никогда не летал раньше? – спросила недовольно Мара.

– Ну почему же? – возразил Федор.– Летал. На самолетах.

И тут ему пришло в голову, что ситуация, в которой он находится, абсолютно ненормальная! Можно даже сказать – запредельная! Не вписывающаяся ни в рамки должностных инструкций, ни в рамки здравого смысла, который подсказывал лейтенанту, что летать подобным образом можно только во сне – да и то после длительного пьяного загула. А Федор в тот вечер не брал в рот ни капли спиртного!.. С какой же стати ему снится такой идиотский, немыслимый и абсолютно непристойный сон?.. Нельзя сказать, что Федор был большим знатоком физических законов, закончив юридическое отделение университета. Но еще в школе он твердо усвоил: метла – не тот агрегат, которому можно доверить свое бренное тело!

– Слышал, Баба Яга на ступе летает? – обнаружил свои познания в предмете Федор.

– Ступа – это для старух! – огрызнулась Мара.– А я – ведьма в самом соку!

Что «в самом соку» – Крюков и сам чувствовал, прижимаясь к ведьме всем телом: метла временами начинала опасно вибрировать, норовя сбросить чужака. Тогда Федору пришлось бы лететь самостоятельно, к чему он от рождения не был предрасположен.

– И куда мы летим?

– На Лысую гору.

Логично... Где же еще проводить досуг ведьме и вампиру, как не на Лысой горе?.. Если уж снится сон, то он в деталях воспроизводит запомнившийся сюжет...

Следовало бы ущипнуть себя за ляжку, но Крюков этого делать не стал, поскольку никаких сомнений по поводу своего состояния не испытывал. Хорош бы он был, поверив, что наяву летает на метле! Тогда ему прямая дорога к психиатру, ибо в реальной жизни сотрудник спецслужбы не может позволить себе подобные выкрутасы!..

– Держись крепче! – скомандовала Мара.– Уходим в параллельный мир!..

Тряхнуло действительно сильно – настолько сильно, что Федор едва не потерял ненадежную опору под седалищем... Что бы там ни говорили о чудесах, но технический прогресс Крюкову нравился больше – по той простой причине, что кресло самолета куда удобнее допотопной метлы...