– Кха-кха, давай сюда, здесь и выберемся, – приглушенный голос Гагарина, прерываемый кашлем, заставил меня остановиться рядом с окном. Когда в проеме, проделанном моим телом, показалась взлохмаченная голова Вяземского с вытаращенными глазами и полосами сажи на щеках, я просто сжал кулак и вцепился зубами в костяшки пальцев, не обращая внимание на то, что они уже были повреждены стеклом и теперь болели еще сильнее. – Саша, ну что ты застрял? Давай быстрее, а то мы, если не сгорим, то точно задохнемся.
– Александр, вы видите его высочество? – из глубины здания раздался голос Суворова.
– Вижу, – кивнул Вяземский, не сводящий с меня взгляда. – Он прямо передо мной стоит.
– Да как стоит-то? Простудится же! – Лопухин, может быть, и хотел сказать что-то еще, но закашлялся, а я опомнился, подбежал поближе и протянул руки к уже взобравшемуся на подоконник Вяземскому.
– Давай, помогу, а то остальные точно задохнутся.
После того, как Вяземский выбрался, дело пошло веселей. По раздававшимся голосам я определил, что все живы и даже не слишком пострадали. Также я понял, что взрывом завалило оба прохода и это крыло оказалось отрезанным от остальных. К тому же огонь частично завалило штукатуркой и другим строительным мусором, что дало время запертым в этой ловушке людям, чтобы выбраться наружу. Правда, что стало причиной взрыва я пока не понял, но это было не критично, потом разберусь. Выскочивший вслед за Вяземским Лопухин принялся помогать остальным, которые умудрились еще и какие-то сундуки пропихивать в окно, вместо того, чтобы самим спасаться. Я продрог и стоял чуть в стороне, обхватив себя руками, и думая о том, что, не мешало бы мне и в правду пойти в дом, чтобы окончательно не замерзнуть. Здесь уже и без меня справятся, а я никому лучше не сделаю, если с пневмонией слягу, от которой точно не смогу вылечиться или пережить ее без особых последствий.
Когда я завернул за угол, раздался очередной звон и в окно, расположенное неподалеку от того места, где я встал как вкопанный, выскочила темная фигура. Это был тот самый мудак, что разбил окно, бросив в него камень, во время моей неудавшейся вчерашней тренировки. Я узнал его по одежде, особенностям фигуры и, как бы это не звучало странным, по тем движениям, которые он совершал. Занятые другим делом люди его не замечали, да и не видно было этого места от того окна, через которое все сейчас вылезали, к тому же, прислушавшись, я понял почему никто и звука разбивающегося стекла не услышал. Огонь снова начал захватывать все больше и больше территорий, и из-за царившего вокруг треска что-то услышать было практически невозможно. Они и так орали, чтобы передать друг другу что-то весьма на их взгляд важное, неудивительно, что злоумышленник выбрал именно это время и место, чтобы смыться.
Выскочивший из окна человек сумел сгруппироваться, и быстро вскочил на ноги после неминуемого падения. Я не успел добежать до него, когда он уже был на ногах и несся к воротам со всех ног. Два гвардейца в это время охраняли главные ворота и со своего места нас пока не видели, нужно было немного свернуть вправо, чтобы попасть в зону их видимости, но, подозреваю, этот мудило не собирался через парадный выходить, что стало совсем очевидно, когда он понемногу начал забирать левее. А еще я практически сразу начал осознавать, что не смогу его догнать – этот козел был гораздо спортивнее меня, более ловкий и гораздо быстрее бегающий. Вот только мое появление стало для него как бы ни большим сюрпризом, чем его для меня, потому что он слегка замешкался, прежде чем рвануть к воротам. Мне даже показалось, что он хотел побежать туда, где все еще пытались спастись от огня мои люди, и, лишь увидев меня, рванул прочь.
Само его появление передо мной было удивительным, ведь, что говори, а такие вещи, как поджог в месте обитания даже просто знатных людей были чрезвычайно сложными и случались крайне редко, здесь же, чисто теоретически, без специальной помощи извне действовать было бы чрезвычайно сложно. Но для того, чтобы выяснить, как он сумел сработать, да еще и дважды, было необходимо его догнать, а у меня никак не получалось это сделать.
Зарычав от переполняющей меня злости, я на бегу схватил валяющийся на дорожке увесистый камень, лишь слегка припорошенный снегом. Вот такого добра как камни здесь было предостаточно, а холопы ежедневно подметали дорожку от снега, не давая ей оказаться заметенной сугробами. Схватив камень абсолютно автоматически, совершенно не надеясь на успех, я притормозил и бросил его вслед убегающему гондону. Я бросать камни, гранаты, метать ножи – умел, и весьма неплохо. Герцог – нет, вообще никак. Умение разума и абсолютная неподготовленность тела – все это в совокупности, похоже, спасло ему жизнь, потому что, обладай герцог хотя бы частью моих умений, после удара камня по затылку, куда он попал, сбив убегающего от меня татя с ног, вряд ли я получил бы ответы даже на часть своих вопросов. Ну, а так, он просто завалился, словно споткнулся по дороге, лицом вперед, нелепо взмахнув перед падением руками.
Все-таки удар был недостаточно силен, потому что он даже сознания не потерял, сразу же начав барахтаться и даже перевернувшись на спину, к тому моменту, когда я подбежал к нему, тяжело дыша и ощущая, как в голове бьется кровь в сосудах, а в боку сильно колет.
У меня на поясе висела рапира, которую Криббе сегодня утром едва ли не насильно заставил взять с собой, чтобы я мог защититься, не дав врагам меня прикончить, до того момента, когда ко мне подоспеет помощь. Во время бега она мне жутко мешала, потому что билась о бедро, и я вынужден был ее придерживать на ходу. И я, никак не думал, что рапира может мне пригодиться сегодня, да еще и в таких обстоятельствах. Подскочив к пытающемуся подняться человеку, я выхватил рапиру и приставил кончик к его шее, как раз в ямку между ключицами. Он замер, глядя на меня и пытаясь сфокусировать взгляд. Я же в свою очередь разглядывал его.
Передо мной лежал совсем молодой парень, может быть, на пару лет старше меня, да и то, не факт. Темноволосый, черноглазый, высокий, гораздо выше меня, худощавый и довольно неплохо развитый физически. Он смотрел на меня без страха, лишь с досадой, словно удивляясь тому, что его вообще поймали.
– Ба, да это же Турок. Надо же, какая встреча, – голос Суворова, раздавшийся у меня за спиной, заставил меня вздрогнуть, отчего кончик рапиры немного вошел в кожу моего пленника, оставляя кровавый след. Все-таки нашу увлекательную погоню услышали и поспешили ко мне на помощь, и это не могло не радовать. – Осторожно, ваше высочество, не надо его пока убивать, он нам еще много чего весьма интересного не поведал. – Твердая сильная рука весьма аккуратно легла на мое запястье, и отодвинула руку вместе с рапирой от Турка. – Что же ты на душегубство решился? Или время подошло? – я покосился на Суворова, который смотрел на парня насмешливо, но от этого, кажущегося спокойным взглядом, даже у меня по спине побежали полчища мурашек.
– Никто не должен был пострадать, – Турок тем временем разомкнул пересохшие губы и ответил хриплым, надтреснутым голосом.
– Так, ежели пострадать никто не должен был, отчего ты, песий сын порох-то между сундуками архивными бросил? Ведь специально, чтобы рванув, все, что в сундуках храниться, уничтожить. А людишки-то в твоем плане куда подевались?
– Какой порох? Что ты говоришь такое? – о уставился на Суворова и даже попытался подняться, но Суворов опрокинул его обратно ногой, выйдя из-за моей спины. – Никто не должен был пострадать. Все одно то, что надо было сжечь, уже сгорело, а остальное так, чтобы… – тут Турок прикусил язык, поняв, что, разволновавшись, сболтнул лишнего.
– Василий Иванович, кухонного холопа взяли, да сторожа, – к нам подбежали двое неизвестных мне господ в штатском. И один из них прямо на ходу докладывал то, что удалось сделать, пока мы пожар тушили, да от взрыва спасались. – Сбежать хотели, сволочи. Помогали они кому-т… О, никак Турок. Поздравляю, Василий Иванович, поймать его дорогого стоит, – и докладывающий широко улыбнулся, разглядывая поскучневшего пленника.