В коридоре раздался топот ног и в дверь одновременно ввалились Никита и заспанный Бехтеев.
— Что ж вы, ваше величество, не дождавшись-то меня, — ага, давай еще всплакни. Я не просто так запретил в гардеробной ночевать. Нечего там делать посторонним. Из кресла соскочила Груша и потерлась о мои ноги. Я почесал кошку за ушком и продолжил одеваться, не обращая внимание на суетящегося лакея.
Встав, перекатился с носка на пятки. Красота. Я же совершил главный на мой взгляд прорыв с тех пор, как нахожусь здесь, сумел сапожников начать делать мне ту обувь, которую я считаю удобной и для себя оптимальной. Ох и стонов было... Ещё хуже, чем у моего портного, который со мной по сей день не разговаривает. Это как же так, туфли вообще без украшений, абсолютно! Только кожа и хорошая подошва, с которой, к слову возникла проблема, каучук ещё освоен не был, хотя я дал задание своим мореплавателям узнать насчет этого прекрасного во всех смыслах материала. Но две пары сапог, туфли, почти похожие на те, которые я когда-то носил, и три пары ботинок мне для начала стачали. А на следующую зиму я заказал унты. Единственное, про тапочки опять забыл. А ведь они мне как-то даже снились. Но, ничего, и до тапочек руки дойдут, я надеюсь.
Бехтеев встал в сторонке, пытаясь отдышаться, пока Никита помог мне умыться, побриться и расчесаться. Тут, правда, был нюанс: мои волосы, как и камзолы становились короче и проще. Камзол же уже стал больше походить на удлиненный сюртук, обычного темного цвета с единственными украшениями в виде пуговиц. И да, у меня, наконец-то, появились карманы. Штаны же, наоборот, уже достигли той длины, к которой я опять-таки привык. Вот такой я был совершенно не модный, зато оригинальный. И да, обтягивающие лосины, которые скоро должны будут появиться на мужиках, у нас, дай бог, не появятся, смогут натянуть разве что на мой труп.
Никита собрал все мыльно-рыльные принадлежности и свалил.
— Вы вводите своим видом иностранных послов в заблуждение, ваше величество, — Бехтеев окинул меня придирчивым взглядом. — Они пребывают в твердой уверенности, что казна настолько пуста, что император не может себе позволить нормально одеваться.
— Пускай думают, — я подошел к окну. Весной светать стало гораздо раньше, и сейчас за окном вовсю заливалась какая-то птица, приветствуя наступившую пору своих брачных игр. — Я не собираюсь их переубеждать и пыль в глаза пускать. К тому же в стране траур. Скромнее нужно быть. Кстати, этот вой на болотах стих? Али еще визжат, словно им причинное место в дверях прищемили?
Уже неделю я никого не принимал, официально завершив дела и отправившись в Москву на коронацию. А с послами пускай вон, вновь созданное на замену Коллегии иностранных дел Министерство разбирается. Я реально на все дела не разорвусь. Тем более, что те дела, за которыми я слежу орлиным взглядом, снова вступили в фазу ожидания, от которой я скоро сдохну, так и не дождавшись очередного донесения. Вот только то, что официально я дела завершил, вовсе не значит, что не получал никаких известий от того же Бехтеева.
— Верещат, — Бехтеев пожал плечами. — Кричат, что это нарушает все традиции.
— Какая жалость, — ответил я равнодушно. — Ничего, повизжат и успокоятся. А о законе этом я давно мечтал. Еще когда цесаревичем ходил. — Вдалеке снова что-то бахнуло. — Что там происходит?
— Я не знаю, ваше величество. Прикажете разузнать? — Бехтеев уже сделал шаг к двери.
— Нет, я уже приказал, — заложив руки за спину, я смотрел в окно. — Интересно получается, но, что бы не случилось, выслушивать первые донесения в спальни, похоже, останется со мной до конца жизни.
Бехтеев благоразумно промолчал, позволяя мне насладиться этим коротким промежутком покоя перед наполненным суетой и множеством дел днем.
На самом деле законов было два. И второй закон должен будут обнародован в день коронации. Это закон о престолонаследии, исключающий прямые перевороты без плясок с бубном вокруг наследника, которые легко отследить. Он был, в общем-то, похож на Павловский из моего времени, но с небольшими доработками. Во-первых, я не исключил женщин из престолонаследования, точнее, не засунул их в самый дальний угол. В моем законе право на престол имели лица мужского пола по прямой линии согласно старшинству, если же мужики закончатся, то в дело вступали женщины. А потом уже потомки вторых сыновей и прочие четвероюродные. На разрешения жениться мне было плевать, это только наследников первой линии касалось. Но морганатические браки я все же запретил. Хочешь шлюхю в финской таверне подобрать — будь добр заранее помни, что трона тебе при любых раскладах не видать. Ну и православие, это основа основ. Также я ограничил количество Великих князей и княжон до прямой линии. Уже дети второго и далее по нисходящей сыновей Великим князьями не будут. А то сколько их в начале двадцатого века было, я, если честно и сам не знаю. Много. А зачем? Вот и мне не понятно.
Наряду с этим указом на коронацию будет обнародован манифест, в котором я моей дорогой знати сюрприз устраиваю. Ни какой вольности дворянства. Обойдутся. Все в семье должны пройти службу, включая женщин. Мужики в различных родах войск, тут я никого не ограничиваю. Я же не зверь. Если душа к морю лежит, зачем парня в кавалерию определять? Ну а совсем здоровьем не вышел, зато голову светлую имеешь, добро пожаловать в любое Министерство на выбор. Работа всем найдется. И, если срок солдатской службы я до десяти лет хотел сократить, а дальше запас, то есть в случае большой войны могут и вернуть в полк, то вот срок дворянской службы — двадцать лет от звонка до звонка и ни днем меньше.
Что касается женщин. Каждая обязана отслужить в совокупности пять лет. Выбор опять-таки большой. Или учительницей-наставницей в многочисленных открывающихся учебных заведениях, или сестрой милосердия. Или библиотекарем в строящейся первой публичной библиотеке, да хоть кем. Придумает кем-то еще, придет на аудиенцию, и, если докажет, что по делу отвлекла, то флаг в руки. И никаких «но». Ты дворянка? Дворянка. Значит, дорогая, соответствуй. Ты элита, и на тебя ребятня должна ровняться не за прическу новомодную или килограмм брюликов, а за вот такие дела, какие я только что перечислил.
А исходя из этого родители в каждой дворянской семье обязаны будут дать детям хорошее образование. Тут без вариантов. Если же семья небогата, то уже разработана система прошений, и строятся дворянские школы для мальчиков и для девочек. Ими Машка занималась, пока могла.
С одной стороны, могло показаться, что я перегибаю, но мне так не казалось. У меня просто физически не было учителей, наставников, чиновников, сестер милосердия тех же. Зато дворян была большая куча, шестьдесят процентов которых любили заниматься большим ничем. А из тех, кто, вроде бы служил, больше тридцати процентов занимали должности, которые иначе, чем синекура я назвать не мог. Вот нахера мне все эти камер-юнкеры? Что они делают? Сплетни при дворе собирают да заговоры со скуки устраивают? Пускай делом займутся, сразу не до заговоров будет.
Сейчас самое время подобные реформы проводить. Только что накрыли заговор Бестужева. И приговоры будут озвучены после коронации, когда мы вернемся в Петербург. А среди приговоров и смертные казни будут, я не тетка, языки рвать не намерен. Хватит Сибирь этим дерьмом заполнять. Потом греха не оберешься. Всех каторжников ждет пока Америка и Африка, ну а потом видно будет. Там, в конце концов, тоже не помойка, чтобы всю плесень туда ссылать. Так что смертные приговоры будут. И новые потенциальные заговорщики пока поостерегутся пасти раскрывать. К тому же идет война, и совсем недавно сплавил самых смутьянов Преображенцев и Семеновцев в Европу. Вон, пускай в Польше переворот устраивают, если душа просит. Тем более, для Софии. Им как бы не привыкать. Так что сожрут и манифест, и указ. Бухтеть будут, это факт, но в открытую не попрут.
А чтобы иностранные послы по привычке не засунули свои длинные носы в дела чужого государства и не стали настраивать бухтящее дворянства против законной власти, я придумал для них новую забаву в виде уже изданного указа, от которого они уже неделю верещат как монахини в борделе. А в указе этом всего-то русский язык утверждается в Российской империи в качестве государственного, и все официальные бумаги, кроме всего прочего, должны быть оформлены на русском языке. Собственно, на нас это никак не повлияет, все равно все указы по-русски пишем, а засилья французской и немецкой речи при дворе и в салонах еще нет, а с введением этого указа, и не будет. И слава богу. А вот нашим драгоценным иноземцам придется попотеть. Потому что больше прокатит записульки свои подсовывать. Ничего, привыкнут. А то, нашим-то послам никаких поблажек нет, хочешь дела в Австрии, к примеру, вести, будь добр немецкий знай в совершенстве. А эти расслабились на дармовом укропе. Нет, мы не изверги, на первых порах толмачей предоставим, вот только, это то же самое, что собственноручно шпиона в дом привести. Потому что о том, где толмач служит, будет знать только он сам, да Ушаков Андрей Иванович.